Удар. Крик. Кровь.
— Мне нравится твой голос… Покричи ещё…
Снова удар. Кожа жертвы расступается под стальными когтями карателя как
масло под ножом. Восхитительная алая жидкость собирается в лужицы на
грязном полу заброшенной квартиры. Ее аромат распространился, кажется,
на целый квартал. Кровь… Много крови… Блестящие смертоносные полосы
погружаются в живую плоть до самого основания. Жертва издает булькающие
хрипы. Мучительно медленно Гунджи проводит собственным ножом мужчины по
его же горлу. К разочарованию карателя, она уже не хлещет теми безумными
струйками, а нехотя и вязко стекает по коже.
— А… — скривился он отбрасывая труп от себя. – Все равно ты мне не понравился.
Тяжелый стук багровых капель с когтей ласкает слух. Шорох.
— Нээ?.. – устало протягивает Гунджи. На сегодня он наигрался. Что там
ещё? Чей-то локоть слегка показался из-за угла. Наивный. Думает, что
спрятался. Медленно блондин подходит к цели. Ну это уже совсем ни в
какие ворота. Какой идиот может так «громко» прятаться? А, ну конечно.
В стену пугливо вжимается Кейске.
— Кис кис кис… — лениво зовет Гунджи, тяжело подходя к потенциальному
трупу. Бедняга не может сдвинуться с места от ужаса. Он не отрывает
взгляда от растерзанного трупа.
— Пф… Только не говори мне, что ты свидетель… Знаешь, что с ними делают?...
Кейске может и не знал, но догадывался. Слишком уж выразительным было
движение острого язычка Гунджи по тонким губам. Эээм. А ему не кажется,
что получилось двусмысленно?
— З…зачем я тебе? Я же не нарушал правила!
А мальчик ещё наивнее, чем полагал каратель.
— Что, прикажешь отпустить тебя? – издевательский смех. Один шаг и
Кейске оказывается вжатым в стену телом Гунджи. – Нафиг мне сдалось
убивать тебя, мусор. Ох… Прямо как Шикичи… — возбужденный выдох. Видно
приятные воспоминания связаны с этим именем.
Кейске роняет кинжал. Убить он не способен. Трус? Вряд ли. Ему не место в
«Игуре». Как жаль, что осознание этого пришло слишком поздно. И если
сейчас он останется жив, то благополучно забудет об этой мысли. Если
останется жив. Слепое следование за Акирой. А на что он сам способен?
Размышления прерывает горячее дыхание Гунджи.
— Мальчик… Как у тебя с индивидуальной непереносимостью наркотиков? – легкий смешок.
— Каким?! – встрепенулся Кейске, слабо упираясь ладонями в сильную грудь карателя.
— Ммм… — притворно задумался тот. – Например… «Райн»?..
Шок.
— Нет…отпусти…
— Хах… — быстро и ловко Гунджи стягивает запястья юноши цепочкой.
Звякнули жетоны. Сильный удар по голени и Кейске падает на колени,
жалобно глядя снизу вверх. Словно собака. Виновная. Каратель хватает
волосы жертвы в кулак и сильно сжимает. Тихое скуление. Ну действительно
пес. Даже не кобель. Грязная сука.
— Противно.
Гунджи вмазывает смазливое личико в стену, удовлетворенно слыша
негромкий хруст. Из сломанного носа ручьем льется кровь. Пытаясь хоть
как-то стереть ее с губ, Кейске, чьи руки каратель сжимает железной
хваткой, проводит языком по нижней губе, бледнеет. Привкус железа
продирает до мозга костей. Желудок выворачивает наизнанку, Гунджи едва
успевает отскочить в сторону. Слышится тихий смех, но быстро он
перерастает в бешеный, истерический.
— Боже, я теперь сто раз подумаю, прежде чем кончать тебе в рот! –
каратель сгибается пополам от смеха. Краснея, Кейске отворачивается,
наконец вытирает кровь и рвоту с губ.
Гунджи, отсмеявшись наконец, сбрасывает стальные когти с рук. С глухим
звоном они падают на пол, покрытый толстым слоем пыли. Оттащив Кейске от
зловонной лужи поближе к окнам, он кидает его почти к самому краю.
Падать невысоко. Второй этаж. Если упадет в самом разгаре, то Гунджи
ничего не стоит пойти поднять его и продолжить вбиваться в это доступное
тело. Одежда трещит под напором сильных рук. На нежной коже жертвы
остаются белесые полосы, которые тут же пропадают. Странно… Он даже не
кричит. Ах вот оно что… Щеки зарделись, дыхание учащенное. Да мальчик
фанат жесткого секса! Или… Или он вообще девственник и потерял уже
надежду, что его кто-нибудь оприходует? Что ж, все возможно.
Ловкие пальцы Гунджи с черными ногтями скользят по животу Кейске.
Останавливаются у подбородка. В губы парня внезапно ткнулось что-то
холодное. Ампула. «Райн»?!
— Не надо! Ну пожалуйста! – со слезами умоляет Кейске, пытаясь мотать
головой. Но снова каратель хватает его за волосы, легко сламывает кончик
ампулы и пытается залить наркотик неестественно-голубоватого цвета
жертве в рот. Тонкое стекло беспощадно разрезает нежную кожу губ,
вызывая новые молящие крики. Снова багрово-алые капельки. Один только
вид крови возбуждает Гунджи, не говоря уже об аромате. Но вот, наконец,
голубоватые капельки смешиваются с кровью, проникают сквозь приоткрытые
губы вместе с ней. Гунджи отходит, чтобы полюбоваться произведенным
эффектом. Через несколько минут Кейске растерянно возводит взгляд на
карателя.
— Ч..что это было?.. – растерянно спрашивает он, не чувствуя ничего из описанных побочных эффектов наркотика.
— Это? – хмыкает блондин, подбрасывая пустую ампулу на ладони. –
Афродизиак с ослабленным «Райном». Ммм…представляю твои мучения, малыш…
Вопрос в глазах Кейске сменяется ужасом. Да, вот оно. Всепроникающее
желание и некоторый психоз. Силой тут и не пахнет. Бедняга начинает
извиваться, пытаясь высвободить руки из цепочки, кусает изрезанные губы,
но теперь кровь на языке рождает безумие. Смешанное с возбуждением.
Нехилый коктейль. Ткань брюк болезненно натирает член. Безумный взгляд
на тело карателя.
— Возьми…
Гунджи садится на корточки перед исходящим жаром юношей. Сочувственно цокает языком.
— Да ну, неубедительно.
— Скорее!!! – кричит Кейске брыкаясь, пытаясь достать пахом до кисти карателя. – Я не могу…
Гунджи поднимается, ищет что-то взглядом. Наконец отходит вглубь квартиры под истеричные выкрики жертвы.
— Где-то я…А, вот, — довольный, возвращается с чудом уцелевшей бутылкой в
руке. Подходит к Кейске, снова присаживается в мучительной близости.
Похотливо облизываясь, он разглядывает почти голое тело. Лохмотья
джемпера Кейске лежат подле. А брюки пусть останутся. До какого-то
времени. Ловким кратким движением Гунджи отбивает от бутылки донышко и
начинает меланхолично водить зазубренными краями по животу юноши. Кожа
нехотя раздирается под напором, бежит кровь. Душераздирающие крики
наполняют пустую квартиру. Наконец, мучитель откладывает бутылку в
сторону и начинает жадно слизывать желанные алые полосы. Кейске бьется
под ним, умоляя хоть расстегнуть брюки, но тщетно. Гунджи забавляет
ситуация.
— Точно! – над головой карателя только светящейся лампочки не хватает. – А слабо кончить так?
Кейске только бессильно откидывается. Дрожит. Осторожно облизывает губы,
но все равно дергается от боли. Зря. Гунджи улавливает движение и
страстно приникает к его губам. Затем делает поцелуй более жестким и
глубоким, заставляя юношу скулить от боли. Наконец и это наскучило.
Брюки мгновенно полетели к стене. Боксеры уже не в силах сдерживать
напор немаленького органа.
— Какой большой мальчик… — усмехается Гунджи, складывая губы в трубочку.
— Помоги… — исступленно шепчет Кейске, продолжая дергаться, цепочка
врезается в запястья. Так. Кажется, сила не просто не прибавилась. А
даже несколько поубавилась. Но безумие так и блещет в глазах. Хочется
орать, кусаться… Больше всего хочется залить это наглое, ухмыляющееся
лицо жемчужной жидкостью. Хочется заставить его страдать так же, как
страдает сейчас сам.
Гунджи встает на колени, чуть приспуская брюки, наклоняется над лицом
юноши и грубо пытается ткнуться головкой ему в рот. Окровавленные и
израненные губы стойко держат оппозицию. Во взгляд примешивается
брезгливость. Снова начинает тошнить.
— Ну же… — сосредоточенно шипит каратель, хватая Кейске за горло и
нещадно сдавливая. Тот инстинктивно открывает рот, и член
беспрепятственно проникает туда. Губы смыкаются вокруг ствола. – И
попробуй укусить…
Всхлип. Кейске послушно начинает двигать головой, ощущая солоноватый
привкус в горле. Если он не вытащит… На ум приходит единственный выход.
Юноша изо всех сил вцепляется в головку зубами. Гунджи взвизгивает и
резко отстраняется. Желудок снова чист.
— Урррод… — рычит каратель, грубо притягивая безмолвного Кейске к себе и
снова вводя член в рот. По лицу юноши градом скатываются слезы. Но
теперь для Гунджи все в порядке. Все устраивает. Все так, как должно
быть. – Скажи спасибо, что не прокусил…
Кейске боялся представить, что тогда было бы. Самое меньшее –
кастрирует. Большее – будет трахать в отрезанную голову. Парень что-то
невнятно мычит. Гунджи заинтересованно приостанавливается, но Кейске
замолкает.
— Хееей… — каратель расплывается в улыбке, глядя куда-то вниз. – Позовем его?
Юноша вопросительно смотрит на мучителя. Затем получает свободу немного
приподняться и подползти к краю. Внизу бродит Акира. Не успевает Кейске
перевести молящий взгляд на Гунджи, как тот восклицает:
— Котенок! Топай сюда!
— Акира, нет!! Обернись!
Но поздно. Незаметно вышедший из тени Киривар без особых усилий заламывает Акиру и насильно заставляет смотреть вверх.
— Отлично, старик… — облизываясь, шепчет Гунджи. Склоняется к лежащему
под ним Кейске и проводит языком за ухом. Парень дергается, пытаясь
перевернуться. Но тут же каратель усмиряет его горлышком бутылки между
ягодиц.
— Не надо дальше…
— Боишься?.. – насмешливая улыбка.
— Акира… не смотри…
— Ах вот в чем дело…
Крик. Горлышко проникает до основания.
— Эй, малыш, а кто это тебя так растянул? – удивленный взгляд.
— Н..Никто… — Кейске дрожит, стыдливый румянец заливает щеки.
Хихиканье перерастает в истеричный смех. Акира кусая губы, пытается
отвести взгляд, но Киривар мгновенно чувствительно бьет по почкам.
— Прошу… Я не хочу, чтобы он видел…
Хлесткий удар по ягодицам.
— Идиот. Он тебе и не сочувствует даже… — хмыкает Гунджи. – Смотри…
Кейске с ужасом замечает, что его любимый друг возбужден. Горячие слезы
обиды катятся по щекам. Жадные руки грубо приподнимают его и ставят на
колени. Резко наклоняют вперед. Кейске судорожно вцепляется в край пола,
с торчащими из бетонной массы арматуринами. Бутылка в анале слегка
подрагивает, сфинктер рефлекторно сжимается, пытаясь вытолкнуть ее. Но
безуспешно.
— Гунджи…
Каратель вздрагивает. Эта тварь назвала его по имени?! Он резко
выдергивает бутылку, пропуская мимо ушей отчаянный возглас Кейске. Грубо
протискивается сам.
— Эй, Акира! Каково, а?! – злорадно кричит он, начиная размашисто вдалбливаться.
Голос эхом отдается в пустой квартире, затихает где-то внизу. Слышнен
только глухой стук, тяжелое дыхание и бешеные выкрики. Кейске, пытаясь
облегчить страдания, попытался порвать цепочку об угол кирпича. Удалось.
Жадно руки потянулись к члену.
— Не пойдет… — Гунджи жестко сдавливает основание, вызывая жалобный
крик. Холодные ладони ложатся на руку карателя, слабо пытаясь разомкнуть
пальцы. От сильных толчков и минимальной смазки в виде крови горит
анус. В глазах темно. Звенит в ушах. Кейске пытается отвлечься, думать о
другом. Но нещадный шлепок заставляет его дико передернуться и
захлебнуться воздухом от испуга.
— Не слышу твоих криков, ничтожество… — шипит каратель.
Кейске приоткрывает окровавленные губы. Понимает, что уже полминуты как не дышит. Вырывается протяжный стон.
— Помоги, Акира…
Киривар даже не усилил хватку, чтобы удержать того. Все равно парень
даже не дернулся. Продолжает пожирать взглядом израненное, опороченное
тело Кейске.
— Вот виииидишь… — шепчет Гунджи. – Ему плевать…
И Кейске зарыдал. От безысходности. От боли. От мерзкого ощущения
предательства. Но афродизиак быстро не выветривается. Желание, дикое,
горючее, пожирает изнутри. Толчок навстречу. Каратель удивленно
приостанавливается, но тут же с новой силой возобновляет движения,
смеясь.
— Вошел во вкус?..
— Убей меня…
— Нет. Так сладки твои мучения… — ухмыляется Гунджи, ощущая, как теплая
кровь обволакивает член. А этот ещё и подмахивать начал… Сносит крышу…
В голове словно взрывается фейерверк. Толчок… Ещё один… Разорванные
внутренности заполняет белесый кипяток. Кейске тихо всхлипывает.
Пытается убрать стиснутую ладонь Гунджи с члена. Если не кончит сейчас,
то взорвется… Зальет всех кровью. Но кулак карателя вдруг сдвигается
вниз. Кейске не сдерживает звериный стон, припадает на локти. Обильно
выбрызгивает сперму на пыльный пол.
Акира дергается в руках Киривара, кусая губы. В области ширинки медленно
проявилось влажное пятно. Что естественно не укрылось от
наблюдательного Гунджи.
— Знаешь, надо чаще доставлять твоему другу удовольствие... Ну ты там
прояви фантазию, стриптиз станцуй, переоденься в костюм зайчика… А то у
него явный недотрах…
Кейске опускается на живот, бездумно глядя вниз. Совет карателя
проскочил мимо ушей. «Может, я действительно никчемный?..» — с тоской
думает он. Киривар утаскивает Акиру в темный переулок. Отпускает. Но
игрок не возвращается к другу. Медленно уходит.
Гунджи наконец поднимается, медленно выходя из Кейске. Любуется
несколько секунд на свое творение. Приводит себя в порядок, подбирает
кастеты.
— А ты ничего, котенок. Надеюсь, ещё встретимся, — злорадная ухмылка.
Кейске закрывает глаза. Хочется умереть. Разум заволокла тьма.
